Николай Лызлов

вице-президент Союза московских архитекторов

«Главное — процесс»

Архитектор, практик, теоретик, человек безупречной репутации, к мнению которого прислушивается профессиональное сообщество. Это всё — о Николае Лызлове, вице-президенте Союза московских архитекторов. Сегодня он — собеседник журнала «СА».


– Николай Всеволодович, как вы можете оценить прошедший год с точки зрения практикующего архитектора и одного из руководителей СМА?

– Наверное, год был всё-таки хороший. Я привык думать, что всё зависит не от обстоятельств, а от того, как я их принимаю и воспринимаю. Этот фон сам собой окрашивает и всё остальное. Я вот с утра всегда просыпаюсь в очень дурном состоянии духа, мне кажется, что всё плохо. И тогда я вспоминаю, что вечером-то было хорошо, а за ночь ничего не изменилось. На следующий вечер еду с работы домой и думаю, что всё хорошо, зная при этом, что утром всё снова будет плохо. Поэтому у меня, как в стихотворении прекрасного поэта Анатолия Горохова: «всё то ли

хорошо, то ли плохо». С точки зрения практикующего архитектора, год тоже можно считать удачным, потому что работа была интересной. Её меньше, но она стала «тоньше» и увлекательнее: от больших форм мы перешли к ювелирным, и появилась филигранность. Помимо этого, я выиграл судебный процесс у нерадивых заказчиков – тоже приятно. А ещё приятнее была ощутимая юридическая и профессиональная поддержка от ГАРХИ в этом процессе. Если же посмотреть на прошедший год с позиций жизни Союза московских архитекторов, то мне бы хотелось большей активности. В первую очередь, конечно, от себя самого. До пандемии мы все были как-то живее. Не могу сказать, что результативнее, но не это главное. Главное – процесс. Мне кажется, что за последние два года мы немного отдалились друг от друга, расползлись по своим норкам и уже привыкли к некоторому разобщению… Это и беспокоит. Надеюсь, что сейчас, когда болеем меньше и реже, нам удастся восстановиться и активизироваться. 

– Какие трудности прошедшего года вас затронули? Какие вызовы оказались наиболее неожиданными?

– Я устал от постоянных утрат. Последняя – снос дома на Русаковской улице. Это был ансамбль из шести жилых корпусов (архитекторы Борис Улинич и Михаил Мотылёв, 1925–1927 гг.). Крепкие здания конца конструктивизма, начала ар-деко. Вместе с группой неравнодушных архитекторов, историков, депутатов и искренне взволнованных граждан мы нашли инвесторов и оператора, которые готовы были взять эти дома в управление, превратив их в гостиницы. Сейчас там пустое место. Для того чтобы построить что-то красивое, не обязательно сносить что-то красивое. Непонимание этого – уже большая беда, но самое горькое, что она кажется непреодолимой. Вот есть, например, Дом культуры ЗИЛ братьев Весниных, памятник архитектуры. Я его очень люблю, но при этом для его строительства уничтожили половину Симоновского монастыря, ценность которого мы теперь никогда не узнаем. Получается, чтобы построить один шедевр, разрушили другой. Меня очень расстраивают такие истории, а ведь сообщения об очередном сносе приходят постоянно. Причём не только из Москвы. В Самаре сейчас полным ходом идёт борьба за сохранение элеваторов. Не успев попереживать за Самару, узнаёшь, что в Твери собираются сломать замечательное здание вокзала. И список этот, к сожалению, практически бесконечен. Есть простое правило: нельзя, уничтожая одной рукой, другой создавать шедевр. В какой-то момент моторика подведёт, и наступит хаос. Многие из нас это понимают, но порой не хватает авторитета, или силы голоса, чтобы быть услышанными, или говорим не там и не с теми. Можно долго в этом разбираться, но главное – на поверхности: мы постепенно утратили уважение и внутри сообщества, и в социуме, потому что не придаём значения профессиональной этике.

– Вы много лет ведёте в Союзе архитекторов очень важную и нужную работу, являясь, по сути, куратором всех вопросов, связанных с профессиональной этикой. Почему вы уделяете этому так много внимания?

– Нельзя сказать, что я давно занимаюсь этим вопросом, но он меня очень давно волнует, это правда. Мне кажется, у нас немного искажённое представление о самой сути этого понятия. Архитектурная этика – это не взаимоотношения между архитекторами, а взаимоотношения архитектора с обществом. У врачей есть короткое «Не навреди!», так должно быть и у архитекторов. Наша этика – абсолютно необходимая вещь, ведь если мы будем себя правильно вести по отношению к нашему потребителю и гражданскому обществу в целом, тогда приобретём достаточный авторитет для того, чтобы быть услышанными. На текущий момент мы несколько растеряли уважение к себе именно потому, что не всегда этически правильно поступали. Например, мы всё время говорим, что боремся за сохранение исторического наследия, пишем письма, обращаемся к власти с просьбами защитить памятники, забывая при этом, что за каждым сносом вторым после инвестора стоит архитектор. Таким образом, каждый снос – работа одного из наших коллег. Я неоднократно спрашивал архитекторов, которые брались за подобные проекты, зачем они принимали в этом участие. Все отвечают одинаково: «Если не я, то кто-нибудь другой обязательно бы это сделал. К тому же наверняка хуже меня». Мало кто понимает, что отказ от такого рода предложений – неотъемлемая часть платы за свою репутацию. Если бы в наши представления об архитектурной этике вошло понимание необходимости отказываться от аморальной архитектурной работы, сообщество сумело бы вернуть к себе уважение и наделить свой коллективный голос весом.

– Вы видите положительную динамику в этических воззрениях сообщества?

– Конечно. Со времён Христа общество постоянно улучшается. Главное, об этом как можно чаще говорить, потому что чем больше мы будем об этом твердить, тем выше вероятность достучаться. Думаю, это и есть наше главное оружие, как в пушкинском «Пророке»: «глаголом жечь»…

– Архитектурное сообщество по-прежнему обсуждает сроки принятия новой редакции закона «Об архитектурной деятельности в Российской Федерации». Как вы относитесь к проекту закона и перспективам его принятия?

– Боюсь оказаться не в тренде, но я не возлагаю больших надежд на этот закон, и споры вокруг него мне не кажутся серьёзными. Достаточно вспомнить Маркса и его концепцию о «базисе и надстройке». На мой взгляд, данный закон, как всякая идеологическая надстройка, следует за практикой, а не наоборот, поэтому он никоим образом не сможет повлиять ни в лучшую, ни в худшую сторону на нашу работу. Есть гораздо больше других серьёзных обстоятельств. Мне кажется, что отечественная и мировая архитектура прекрасно жили без всякого закона, и я не очень понимаю, зачем он нужен. В моей архитектурной практике было довольно много судебных тяжб, и я могу сказать, что в целом достаточно удовлетворён работой наших арбитражных судов. В большинстве подобных судебных процессов главное – грамотное составление всех документов, а для этого просто нужен хороший юрист. Это сфера общегражданского правового поля, которая вне парадигмы закона об архитектурной деятельности. К сожалению, мы ещё не дошли до уровня, когда можно, как в Англии, вообще не составлять договоров. У меня есть коллега, который там работает, и он говорит, что у них нет договоров. Я спрашиваю: «Как это?» Он отвечает: «А зачем? Я не могу обмануть заказчика – об этом всем станет известно и я лишусь работы». Мне бы очень хотелось, чтобы и наши профессиональные отношения базировались на переживаниях о репутации обеих сторон, но на текущий момент наша дикость заставляет нас прибегать к документированию обязательств. Обществу, как и сообществу, не нужны дополнительные законы, следует просто начать, как учил Александр Исаевич Солженицын, «жить не по лжи». Когда все члены общества и сообщества будут вести себя этично, отпадёт необходимость в дополнительных мерах. Десяти заповедей вполне достаточно.

– И снова о сообществе. Каким видится вам будущее Союза архитекторов?

– Мне очень нравятся те крупные мероприятия, которые проводит Союз. Это помогает нам поддерживать со всеми контакт, не превращаться в масонскую ложу, а быть экстравертными и открытыми. Мне кажется, Союз должен сосредоточиться на том, чтобы стать понастоящему общественной просветительской организацией, которая не пытается подменять собой другие структуры. Оставаться профессиональной общественной добровольной организацией, не стараясь быть палатой архитекторов или регулирующим органом. То, как сейчас содержится ЦДА, и то, что в нём круглогодично что-то происходит, – это хорошо, но мне бы хотелось, чтобы все эти мероприятия носили просветительский характер. С одной стороны, это «программа минимум», с другой – она же и «максимум». Нужно просто самим работать над собой.

– Может быть, есть какой-то пошаговый рецепт?

– Говорить, обсуждать, спорить. Здесь нет стратегии – только тактика, только каждодневная работа.

– В этом году Союз архитекторов отмечает 90 лет со дня основания. Как вам кажется, какие профессиональные традиции, зародившиеся ещё в Союзе советских архитекторов, по-прежнему актуальны?

– Наверное, что-то мы утратили за эти десятилетия, каких-то вещей просто не стало. Раньше в Союзе было больше творчества – «Кохинор и Рейсшинка», например. Этого больше нет, потому что всему своё время. Не думаю, что восстановление именно такой практики сейчас было бы разумным. Традиции – очень естественная вещь, как дыхание или походка, о них не задумываешься и их трудно модерировать. Пожалуй, главная традиция, которая была, есть и, я надеюсь, всегда будет, – встречи в Доме архитектора в Гранатном переулке и их неизменно тёплая атмосфера.

– Как бы вам хотелось, чтобы мы провели год 90-летия Союза архитекторов?

– Всякий юбилей – это всегда повод как минимум встретиться, чтобы поздравить друг друга. А так как общаться мы любим, я был бы рад любому мероприятию, на котором можно поговорить с теми, кого давно не видел. Вот так и укрепляются традиции…

– Каким бы вы хотели видеть Журнал «СА»?

– Хочется актуальности. И мне кажется интересным расширить тематику до более масштабного культурного среза. Сейчас всё переплелось: в беседах об архитектуре часто возникает потребность приводить какие-то примеры, и, конечно, в этих примерах мы обращаемся к другим культурным сферам – кинематографу, литературе, музыке. Мне хочется держать руку на пульсе новостей не только мира архитектуры, поэтому редпочтение в выборе периодики я, как и многие другие, отдаю поликультурным изданиям. Журнал тоже может к этому стремиться.

– Есть ли какая-то тема, которая вам интересна, а мы её не обсудили?

– Преподавание. Когда меня в 2009 году пригласили преподавать, я сначала сопротивлялся этому: мне казалось, что преподавательская работа сродни нейрохирургии – придётся ковыряться в чужой голове, и меня это очень пугало. Потом я понял, что это не так. Оказалось, что преподавание – это фитнес для ума, принцип которого можно объяснить простым законом обмена энергией. Есть такой негласный закон: чем больше отдаёшь, тем больше получаешь. Ровно столько, сколько я даю студентам, я каким-то образом получаю от них обратно. Для меня это совершенно удивительная практика, позволяющая конвертировать изнурительные часы преподавания в чувство, которое ни с чем не сравнимо: с одной стороны, опустошение, а с другой – удовлетворение. На текущий момент для меня это очень увлекательно, и кажется, я понял, почему: это самое настоящее проектирование, предметом которого является не дом, а человек!


Беседовала Елизавета Олевинская